Народные польские сказания. «Сверчок – великий пророк»

На этот раз мы предлагаем вашему вниманию рассказ, напечатанный в одном из первых в Польше иллюстрированных еженедельников. Речь о журнале «Друг Народа» («Przyjaciel Ludu», или – в полной версии названия - «Przyjaciel Ludu, czyli Tygodnik Potrzebnych i Pożytecznych Wiadomości», выходивший в городе Лешно Великопольского воеводства с 1834 по 1849 годы.) Приведённый ниже рассказ был опубликован в журнале под номером 7 в 1836 году и называется он «Сверчок – великий пророк».
Главным героем этого юмористического рассказа является бедный мужик по фамилии Сверчок. Она же служила ему и прозвищем, так как он сам отзывается о себе как о Сверчке. Прозвища, заменяющие имена и фамилии, были присущи деревенским местностям в Польше и имели широкое распространение вплоть до недавнего времени. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что и в наше время в польской деревне это явление встречается довольно часто. Деревенский мужичок Сверчок действует по двум принципам: «Бог не выдаст – свинья не съест» и «голь на выдумки хитра». А вот как у него это получается, узнаем из рассказа.

«Сверчок – великий пророк»

В одной деревеньке жил бедный мужик по фамилии Сверчок. Одежда его была убогой, но ещё скуднее был его стол: сухая краюха пресного заплесневевшего хлеба была обычным его пропитанием. Потому, когда его приглашали на работу, на сенокос, где обычно потчуют работников лучшей пищей и где ему удавалось поесть творог или масло, места себе от радости не находил, а если мясом угостят, то предела его восторгу нет в сей момент. В таком возвышенном состоянии духа он не раз повторял: «Любые б наказания потерпел, да и жизнь свою жалкою положил бы за то, чтобы мне хоть три дня позволили отведать всех роскошей панского стола.»

Случилось ему однажды, по пути с работы, в одной из деревень, в карчму местную зайти. Услыхал он, что пани – местная помещица, деревни и земель владелица, потеряла недавно очень дорогой бриллиантовый перстень, и тому, кто отыщет его, обещала награду высокую. Это обстоятельство показалось нашему голодному мужику лучшим способом утолить всё более нараставший аппетит.

Думает он так: «притворюсь я прорицателем; скажу, что сумею я перстень сыскать, но при условии, что три дня перед этим меня разнообразнейшими яствами и питиями потчевать будут. После трёхдневного банкета выйдет наружу обман мой, заслуженное наказание понесу я тогда, да и бог с ним, отведав такой роскоши, не труд и пострадать потом». Говорит он тогда в карчме людям придворным, что может он перстень тот найти, но чтобы его по-пански три дня угощали.

Когда об этом узнала хозяйка, обрадованная, приказала мужика ко двору позвать, в доме ему покои отдельные выделила, и приказала, чтобы к нему со всей возможной щедростью и вниманием относились, никаких блюд и напитков не жалея.

Обрадованный таким неожиданным счастьем, наш бедняк Сверчок думал только о роскошах, которые ждут его, а не о том, как перстень отыскать. Пропажа его ничуть не интересовала.

Будь у него побольше масла в голове, может, он и прибегнул к какому-то фортелю, чтобы выследить судьбу украшения, которое, судя по всему, находилось в руках домашней прислуги.

Так вот, было при дворе три лакея, которым хозяйка потерянный ею в саду перстень искать наказала. Те, нашедши дорогой бриллиант, утаивши его меж собой, не подозревали даже, насколько опасную личность на себя навлекли.
Но прозорливый взгляд нашего прорицателя не доставал дальше миски; мечтал он только о банкетах, словом, рассчитывал он на Бога и был готов ко всему. Назначенный для служения ему один из соучастников потаённого воровства служил ему как только мог хорошо, смотря за каждым его жестом.

К вечеру, когда мужик хорошенько поел и выпил, лёг в постель, припомнил он, что первый день его райской роскоши прошёл, взглянул он на лакея и со вздохом произнёс: «Слава Богу, вот уж и первый». На воре и шапка горит; испуганный лакей подумал, что мужик к нему речь свою адресует: бежит он к товарищам своим и говорит, что кража их раскрываться начинает, раз первого уже провидец назвал. Встревожились они неописуемо, но решили конца этой катастрофы дождаться, авось пронесёт, и выбрали другого в лакеи к мужику.

На следующий день мужик позволил себе ещё больше, чем вчера. Вспомнив о быстро проходящем счастье своём, глядя на лакея, вздохнув, произнёс – «Хвала Господу, вот и второй». Лакей, встревоженный пуще прежнего, тотчас побежал к своим соратникам, твердя, что всё пропало. Но последний лакей подбадривает своих дружков, наказывает им до последнего держаться, что пока, мол, ничего не раскрылось; а тем временем берётся сам прислуживать прорицателю. Однако, имея голову уже предубеждениями и страхом набитую, а при этом мучимый совестью и неотвратимостью наказания, коли всё раскроется, дрожит от каждого взгляда мужика, предугадывая все его желания. И сегодня наш мужичок не отказывал себе ни в чём, пока вином и Морфеем разморенный, засобиравшись ко сну, влезая на кровать, со вздохом не произнёс: «А вот и третий, и последний». Слова эти ледяным ознобом слугу исступлённого проняли, уверен он был, что к нему речь направлена. В то же время мужик, видя, что дни роскоши его кончились, начал вздыхать тяжело. Лакей, чуть от испуга отошедший, осмелился спросить провидца, чего он так вздыхает, на что тот ему в ответ: «Эх, брат, как же не вздыхать, когда кару тяжелейшую вытерпеть придётся». Лакей, напуганный приближавшимся наказанием, бежит что ног к товарищам своим и, подтверждая их сомнения, добавляет, что нет иного спасения, как признаться прорицателю самим и о милости его просить.

Ещё Сверчок похрапывал себе спокойно, как на самой заре пришли к нему все трое виновников воровства и перстень приносят, на колени падая перед мужиком нашим, о пощаде моля его, чтобы хозяйке не выдавал их. Мужик-то сперва подумал, что брать его пришли на пытки всякие, но оправившись скоро ото сна, сообразил, что к чему.

Вид сделал, будто знал всё, пообещал сговорщикам, что не выдаст их преступления хозяйке, только бы перстень драгоценный у него оставили. Обрадовались слуги, что так счастливо для них дело поворачивается, принесли по мужика приказу большого индюка. Мужик перстень в кусок хлеба закатал и дал индюку проглотить. Потом к хозяйке пошёл. Мину важную состроил и сообщает, что пани, по саду гуляя, снимая перчатку с руки своей, перстенёк-то и обронила, а его индюк, там же в саду гулявший, возьми да и склюй. Перстень, говорит, до сих пор в том индюке и находится, и может сей же час оттуда быть извлечённым. Обрадованная хозяйка приказала всех индюков вместе согнать. Индюка, мужику заранее знакомого и им указанного, приказано было в присутствии пани вспороть. С большими похвалами извлёк мужик из внутренности птицы интересующий всех перстень.

Можно себе представить, как радовался весь дом вместе с госпожою своей. Репутация нашего оракула была бы подтверждена полностью, если бы не хозяин имения, муж нашей пани, который в этот день домой вернулся.

Тот ни в какую не верил в чудесные способности мужика и приказал его отыскать, чтобы учинить тому небольшую проверку. Пока жена убеждала мужа в способностях мужика, из-за камина отозвался сверчок. Муж, давши поручение слугам сей же час сверчка изловить и поместить в накрытую тарелкой миску, приказал всем хранить глубокое молчание, и когда привели деревенского ведуна, обратился к нему: «Видишь ли ты стоящую на столе миску: если сейчас же не скажешь, что в ней сокрыто, я тебя, мошенника, прикажу высечь и уши тебе отрезать.» Оказавшийся в полнейшем замешательстве мужик находился в поистине критическом положении; не зная, что же ему ответить, впадая в панику, глядя на миску как на источник беды своей, обращаясь сам к себе, пробормотал: «бедный Сверчок, вот ты и пойман».
«Браво!» – прокричал хозяин дома, подавая руку удивлённому мужику – «Прости мне сомнение моё!» И, угостивши его как следует, со щедрыми подарками домой отправил.

Изображение: Польские крестьяне. Акварель, карандаш, картон, 1870 год, автор неизвестен.

Вступление и перевод: Илья Болгов